я болею, болею телом и душой, болею тобой. твоими словами, которые я умело сплетаю в строчки. своими мечтами, и мечтами о нашей будущей дочке, своими слезами, слезами о том, что мы навсегда, точно.
да как ты не поймёшь? мне не все равно, это видно!
а ты закрываешь глаза и затыкаешь уши как в детстве. а я кричу в слезах и становится даже как то обидно, но в нашей драме, если глухой услышит немого – неизбежно бедствие.
мои раны не затянутся, мои раны болят ежечасно. шаг к тебе как шаг в бездну – опасно. мечтаю просто в плечо уткнуться, шептать на ухо свои мысли несвязно, обнимать колени, со слезами на глазах. держать руки, но не мои руки больше. я помню все слёзы в подушку, да, ты моя вечная слабость, как в песнях вспака. почти забыла поцелуй в макушку, но как забыть мягкую футболку с сладким запахом мака.
я не вижу себя, хочу видеть лишь тебя. видеть, слышать, дышать, на кухне вместе молчать. твои глаза пылали мыслями, мои глаза горели искрами.
я была с тобой слишком искренней.
мои будни пахнут холодом и осенней листвой в волосах, морозным ветром продувающим чёрный вязанный шарф. молчащими улицами, мигающими фонарями и громким детским плачем – это так сейчас.
но с тобой все было иначе. миллион далёких звёзд собирали не каждый себе, а друг другу. всю жизнь в направлении, мы просто бежали по кругу. бежали за руку.
мы необычные гости этих переулков, мы жители старых, давно знакомых улиц, и хоть огромное солнце светило только для нас, придурков, мы выбрали псевдо-луну, в отражении лужицы. наша картина полна красок, но их слишком много. цвета, смешавшись, сделали картину чёрной. в нашем театре ты примерял слишком много масок. и как теперь понять, где искренний, а где притворный? мутная клякса на странице красивой сказки, а сказка с кляксой детям вряд ли понравится. мы уничтожили историю принцессы-синеглазки, от такой концовки даже автор расплакался.
